Иешуа — это лучшее, что есть в христианстве. И это лучшее, что мы можем предложить миру.
Всегда была опасность превратить Иешуа в исключительно «культовый объект» или возвести Его в «возвышенную абстракцию», не имеющую ничего общего с реальностью. Никакая даже самая почитаемая икона или тщательно разработанная доктрина не сравниться с характером пламенного пророка Галилеи 30-х годов нашей эры.
Сегодня у христиан очень разные представления о Иешуа. И далеко не все они совпадают с тем, каким Его видели ученики, знавшие Его близко. Если наше представление об Иешуа бедно и фрагментарно, то и вера наша будет бедной и фрагментарной; если характер Иешуа искажен, то и наш христианский опыт будет принимать искаженную форму.
Во многих церквах есть много хороших христиан, искренне верящих в Иешуа, но не стоит ли многим из нас «обновить» Его образ, чтобы с радостью открывать для себя величие той веры, которой был Он наполнен сам?
Кризис
Современный мир лихорадит, мировое общество переживает глубокий религиозный кризис. Застывшие представления о Боге подвергаются неизбежной коррозии под воздействием неумолимых перемен: премодерна, модерна, постмодерна и метамодерна.[1] Церковь продолжает переживать глобальный кризис духовности; это кризис интеллектуальной неподвижности застарелых догм, мешающие увидеть Иешуа без примесей.
В западно-европейском обществе, как известно, «Бог умер», потому что Иешуа похоронили под толстым слоем традиций и неподвижных догм, превратив Его личность в отстраненную, чуждую и даже чудаковатую фигуру в глазах современного мира. Бог «умер» как бесполезная абстракция, которая не пересекается с несправедливостью и болью этого мира. Но Он воскресает с новой силой, когда церковь избавляется от бесполезного груза формализма, чтобы снова переродить христианскую церковь.
Нам снова нужно понять, каков же истинный Бог. Недостаточно знать, что Иешуа — Бог, чтобы соответствовать определенному Символу Веры или вероучению. Необходимо понять, какой Бог воплотился и явился в Нём.
Мне нужно оговориться, что доктрина важна для христианской церкви. Но даже самая правильная доктрина не приносит никакой пользы, если она теряет связь с повесткой дня, которую создал Иешуа — объявить наступление «Лета Господня». Бог раскрыл объятья, чтобы принять всех своих дочерей и сыновей, странствовавших вдали от Отчего дома. Христианская доктрина необходима как инструмент осмысления новой духовной реальности, которую принес Иешуа. На протяжении веков христианская церковь породила на свет великих мыслителей, теологов, философов, которые рассматривали чудо боговоплощения и меняли жизнь многих людей к лучшему.
Я абсолютно убеждён, что современной церкви важно встретить аутентичного Бога, которого знал Иешуа. Именно это поможет не путать Его с каким-то другим «богом» — «богом», которого выдумал человек на основе детских страхов, тщеславия или иллюзий. Опыт восприятия Бога Иешуа поможет ощутить захватывающую силу Его веры: кто есть Бог, каков Он, как Он нас воспринимает, как ищет нас, чего Он жаждет для людей?
Невозможно представить какое счастье испытало бы огромное количество людей, если бы сама церковь смогла впитать в себя ароматы истинного Бога и источать Его благоухание.
Выражусь словами колеблющегося скептика: «Если Бог существует, то Он похож на Иешуа». Жизнь, слова, жесты и реакции Иешуа — детали, в которых можно подробно рассмотреть Бога.
Изучая то, каким Он был на самом деле, я постоянно ловлю себя на мысли: так вот Он какой — Он сострадателен к людям, так вот как Он смотрит на тех, кто угнетен, вот как ищет заблудших, так вот как Он благословляет «малых сих», с каким радушием принимает, как понимает, как прощает и как любит. Сложно представить более верный путь, чтобы понять Бога, который склонился над Своими страдающими детьми.
Мне нравится, как Иешуа воспринимает Бога. Для Него Бог не концепция, не сформулированная догма или доктрина, а дружеское и близкое присутствие, вдохновляющее принять прощение, жить по-новому и любить жизнь. Иешуа воспринимает Бога как лучшего Друга грешников. Бог для Него не далекий и усталый правитель Вселенной, бессердечно требующий исполнения Своего Закона; Бог — это Друг. Бог — это совершенный Родитель; это идеальный Отец, любящий Своих растерянных детей, желающий для них лучшей жизни. Он разделяет их бремя. Он — яркий свет и надежное убежище, в котором человек обретает силы для непростой жизни.
Закон и зрелость
Иешуа хорошо знает Тору, Он с легкостью цитирует Моисея, но Его слова дышат свободой от бремени греха и строгих правил. Да, Он чтит Божий Закон, традиции, правила и принципы. Для Него это основа — «пока не исчезли земля и небо, даже мельчайшая буква, даже черточка не исчезнет в Законе. Все это сбудется!» (Мф. 5:17). Однако складывается впечатление, что Иешуа толкует божественные правила в пользу человека, а не против него. Некоторым Его современникам (в частности фарисеям), казалось, что Иешуа бросает вызов существующим правилам и доктринам, не уважает традиций и Тору, поэтому они и вступили с ним в конфликт.
Джордан Питерсон верно отмечает:
«Закон – это необходимое, но все же недостаточное условие спасения. Под его защитой формируется личность, он ограничивает хаос, упорядочивает возможности, позволяет дисциплинированному человеку добровольно реализовать свой потенциал (душевные порывы) под его контролем, допускает решение задачи творческого и мужественного существования, контролирует поток живой воды в долину смертной тени. Но если закон считается абсолютом, он превращает человека в вечного подростка, который принимает все жизненно важные решения по указке тирана».[1]
Иешуа не отвергал Закон, однако толковал его таким образом, что это приводило к торжеству человечности, доброжелательности и милосердия — «Суббота создана для человека, а не человек для субботы» (Мр. 2:27).
Иешуа аппелирует к совести и сознательности, чтобы человек обрел свободу в правилах, а не попал в капкан отчаяния: «Я тебя не осуждаю, — сказал Иисус. — Ступай и больше не греши» (Ин. 8:11). Иешуа был мастером божественных импровизаций в пользу восстановления человека. Он не толкал человека глубже в догматическую каббалу, в которую загнали учителя Закона, но в то же время от Иешуа исходил чистый свет, и рядом с Ним хотелось начать жить заново.
Иешуа как бы выносит нравственность за жесткие рамки четко сформулированного Закона Моисея не потому, что такая традиция не нужна, а потому, что она была, есть и всегда будет неполноценной.
Иешуа — это такой переход от подростковой духовности (которая зиждется на запретах и ограничениях закона) к зрелой личности (пониманию сути закона). Пройти подростковый период духовности важно, да и неизбежно. Однако будет крайне неправильно в нем остаться.
Жан Пиаже, швейцарский психолог и философ, известный работами по изучению психологии детей, создатель теории когнитивного развития, различал «мораль принуждения» и «мораль сотрудничества».[2] Согласно системе ценностей Пиаже, сотрудничество помогает сохранить необходимое равновесие в человеческих отношениях лучше, чем авторитет.
Джозеф Ричляк комментирует это так:
«Деспотичное принуждение бездушной религии правит, эксплуатируя чувства тревоги и страха. Когда же между людьми существует взаимное уважение, возникает мораль сотрудничества».[3]
У «морали принуждения» и «морали сотрудничества» разные предпосылки. Пылкие фундаменталисты считают, что ответ на вопрос «что такое хорошо» содержится в перечне законов (и так было всегда), а спасение — в четко сформулированных доктринах, претендующих на абсолютную истину. Однако Иешуа и есть Истина: «Если вы были наставлены Им, ведь истина — в Иисусе» (Еф. 4:21).
Истину сложно в полноте сформулировать с помощью букв и предложений. Она непонятным (или понятным?) образом остаётся неуловимой для любого из изысканных языков мира. Но Новый Завет говорит, что Истина воплотилась в Живого Героя, достойного подражания: «Никто никогда не видел Бога. Только Бог — единственный Сын, пребывающий рядом с Отцом, — Он открыл нам Его» (Ин. 1:18). Для полной реализации Божьего замысла недостаточно одного свода строгих правил, нужно быть Человеком, «созданным по образу и подобию Божию» (Быт. 1:26).
Еще китайский мудрец Лао-Цзы считал:
«Человек, по-настоящему мудрый и добрый,
всегда доводит дело до конца,
но тот, кто следует лишь законам своего народа,
много оставляет незавершенным…».[4]
Зрелость — это когда человек выбирает сотрудничество с Богом, а не просто повиноваться Ему из страха быть наказанным. История Иешуа начинается с радостного приветствия Отца к Сыну: «Ты — Мой любимый Сын, в Тебе Моя отрада» (Лк. 3:22), а заканчивается словами Сына к Отцу: «Но пусть не Моя воля исполнится, а Твоя!» (Лк. 22:42).
Долгожданный Человек
Иешуа — это долгожданный Человек, который идёт дальше строгих требований Торы. Его зрелость пленяет. Иешуа помог понять, что такое дух Закона: «Потому что буква убивает, а Дух дарует жизнь» (2Кор. 3:6). Подчинение «букве» оставляет человека в подростковом состоянии, с невозможностью перемен и роста в истинно свободного человека, который усвоил дух Закона.
Иешуа учит «морали сотрудничества»; Иешуа восстанавливает нарушенное равновесие, основанное не на бездушном авторитете правил, а на взаимном уважении Бога к человеку, человека к Богу и человека к человеку.
Божий Сын, который обрел человеческую природу, является одной из ипостасей божественной Троицы. Так Иешуа сделал человека сопричастным Богу, а Бога — сопричастным человеку. Бог жаждет более достойной, здоровой и счастливой жизни для всех людей, начиная с самых последних.
Клайв Льюис отмечает:
«Бог – не статичное существо и даже не просто личность. Это динамичная, пульсирующая энергия, жизнь, что-то почти драматическое, что-то (пожалуйста, не сочтите меня непочтительным) подобное танцу… Это величайший источник энергии и красоты, бьющий в самом центре действительности».[1]
Тим Келлер пишет:
«Мы утратили танец. Танец радостных, взаимно жертвенных отношений невозможен в мире, где каждый неподвижен и каждый пытается заставить остальных вращаться по орбите вокруг него. Но Бог не оставил нас в таком положении. Сын Божий родился в этом мире, чтобы положить начало новому человечеству, новому сообществу людей, которые смогут отказаться от своего эгоцентризма, обратиться к «богоцентрической» жизни и в результате медленно, но верно наладить все прочие отношения».[2]
Так или иначе, Иешуа давал понять, что религия, настроенная против жизни — либо ложная, либо неправильно понята. Это и есть Благая Весть, которая открывается нам в Иешуа: Бог отдает нам то, чем Он на самом деле является — Любовь.
«Любовь заключается вот в чем — не в том, что мы полюбили Бога, а в том, что Он Сам полюбил нас и послал Сына Своего как искупительную жертву за наши грехи» (1Ин. 4:10).
Для развития человечности и зрелости, Иешуа приглашает каждого включиться в этот божественный танец Бога и человека.
Жить для Царства Божьего
Что самое главное для Иешуа? Что стоит в центре Его служения людям? Какого Его абсолютное предпочтение? Чему Он посвящает Себя без остатка? Ответ очевиден и бесспорен: Иешуа живет для Царства Божьего.
В Его костях пылает истинная страсть: Бог уже здесь! Бог правит! Иешуа радикален, но Его радикализм не возлагает непосильного бремени на народ. Божье Царство пришло в мир людей. Оно человечно и милосердно. Иешуа открывает Бога, принявшего образ человека. Иешуа отдает все свои силы без остатка, чтобы народ узрел Бога не в каменном Храме или в системе, а — в себе!
Бог прокладывает путь Своему Царству не силой меча, щита, катапульты или напором тарана, а силой любви и безусловного принятия тех, кто сломан и ранен религией. Иешуа противостоят церковные власти, которые потом Его казнят. Для Иешуа «только Царство Божие абсолютно; все остальное — относительно».[1] Самое главное в жизни Иешуа — не свод доктрин о Боге, которых было вдоволь у разных богословских школ Иудеи, а Божий замысел для человека. Иешуа проповедует и учит не только о Боге, но и о Боге с Его Царством мира, сострадания и справедливости. Иешуа призывает людей не покаяться перед Богом, а «войти» в Его Царство. Он предлагает искать не Бога, а «Царства Божия и правды Его». Когда Иешуа призывает Своих последователей, которые потом продолжат Его миссию, Он призывает их не к созданию новой религии, а к тому, чтобы они провозглашали и проповедовали Царство Божье.
Какой была бы наша жизнь, если бы все мы были чуть больше похожи на Бога Иешуа? В этом состоит Его огромное желание: строить свою и общественную жизнь так, как хочет видеть её Бог. Для этого нужно войти в мир Божьего сострадания, обращать взоры к обездоленным; строить более справедливое общество, начиная с самых обделенных; сеять семена добра, чтобы облегчить страдание; учить жить, доверяя Богу Отцу, жаждущему счастливой жизни для всех Своих сыновей и дочерей.
К сожалению, Царство Божье — это реальность, забытая значительным числом христиан. Многие и не слышали об этом; они не знают, что это единственная задача Церкви и христиан. Чтобы смотреть на жизнь глазами Иешуа, нужно смотреть на нее через призму Царства Божьего; чтобы жить, как Он, нужно так же страстно любить Царство.
Хосе Антонио Пагола отмечает:
«Я люблю Церковь такой, какая она есть, с ее силой и ее грехом, но сейчас я все больше люблю ее потому, что люблю замысел Иисуса о мире: Царство Божье. Поэтому каждый раз я хочу видеть ее все больше похожей на Иисуса. Я не вижу лучшего способа любить Церковь, чем трудиться над ее обращением к Евангелию. Я хочу жить внутри Церкви, обращаясь к Иисусу. Это будет мой первый вклад. Я хочу работать на Церковь, которую люди будут воспринимать как «подругу грешников». Церковь, которая ищет «заблудших», не заботясь о других вещах, могущих показаться более важными.
Церковь, где женщина занимает то место, какое действительно желает для нее Иисус. Церковь, заботящаяся о счастье людей, та, которая тепло принимает, выслушивает и поддерживает тех, кто страдает. Я хочу Церковь с большим сердцем, в которой каждое утро мы начинаем трудиться ради Царства, помня, что Бог позволяет солнцу светить над добрыми и злыми».[2]
Царство Божье — наша главная цель, любить Бога — значит, испытывать жажду справедливости, подобно Ему; следовать за Иешуа — значит, жить для Царства, как Он; принадлежать Церкви — значит, принимать участие в созидании более справедливого мира.
Я призываю
каждого христианин сознательно обновлять портрет Иешуа, основателя христианства, чтобы впитать в себя Его аромат: человечность,
мужество, нежность, стойкость, последовательность,
понимание, принятие и принципиальность.
Это самое
ценное, что мы можем предложить этому миру, потому что Иешуа — лучшее, что есть у христианства.
[1] Павел VI, Энциклика Evangelii nuntiandi, 8.
[2]
Хосе Антонио Пагола, «Иисус: Человек, ставший Богом», стр.
[1] К. С. Льюис, Просто христианство, глава «Благотворная инфекция».
[2]
Тим Келлер «Разум за Бога», стр. 167
[1] Джордан Питерсон, «Карты смысла»
[2] Пиаже Ж. Моральное суждение у ребенка. М. Академический проект, 2019
[3] Rychlak J. Introduction to personality and psychotherapy. Boston, Houghton-Mifflin, 1981, p. 699
[4] Lao Tzu. The concerns of the great.
In Tao Te Ching (S.Rosenthal, Trans.), 1984
[1] Премодерн — тип общества, который существовал до эпохи Просвещения. В его основе — идея религиозного знания. Модерн — тип общества эпохи Просвещения до середины XX века, в основе которого лежит прогресс и научное знание. Постмодерн же возник в середине XX века как реакция на войны. В его основе — отказ от прогресса во имя того, чтобы избежать повторения событий двадцатого столетия. А вот XXI век (по одной из теорий) — это эпоха метамодерна. Это колебание между ценностями модерна и постмодерна.