[На]Cтоящий Человек. Бог — настоящий Отец

Правда ли то, что Божье Царство уже пришло? Правда ли то, что Бог — Друг Жизни? Правда ли то, что Бог распростёр свои объятия для любого потерянного человека?

Иешуа попытался ответить на эти вопросы наиболее образными, доходчивыми притчами, которые когда-либо исходили из его уст. Несомненно, они долго зрели в его сердце. Все они побуждают ощутить невероятное милосердие Бога. Самая пленяющая из них — о добром отце, которая записана в 15 главе Евангелия от Луки.

Фото носит иллюстративный характер.

Отцовская беда

Иешуа хорошо был знаком с семейными конфликтами, ведь в такой маленькой деревушке как Назарет их скрыть невозможно: неурядицы между отцами и детьми всегда имеют место. Кому не знакомо соперничество между братьями и сёстрами? Кто от этого застрахован? Правда жизни в том, что сломанные отношения близких людей приводят к ужасно тяжелым душевным страданиям. Ведь вместо того, чтобы семье стать убежищем, безопасным местом, поддержкой, источником целостности личности, гарантией стабильности и защиты —  она в одно мгновение может превратиться в ад на земле.

Когда Иешуа рассказывает о бедах одного из отцов, который хотел бы сохранить единство своей семьи, но у него не получается, все начинают слушать внимательно. Ведь подавляющему количеству людей это очень знакомо!

Фото носит иллюстративный характер. Фото: jean wimmerlin

Младший сын

В одной, на первый взгляд, вполне благополучной семье, младшему сыну пришла в голову идея потребовать у отца семейства свою часть наследства. По каким-то причинам он хочет уйти от него и устроить жизнь так, как ему этого хочется. На первый взгляд, выглядит даже очень современно. Действительно, проблема сегодня в том, что не все молодые люди спешат съехать от своих родителей, даже буду в браке. Но в контексте ближневосточных традиций, наследство можно было получить только после смерти отца, поэтому своим поступком младший сын как бы хоронит отца заживо. Иными словами: «я не хочу, чтобы ты жил». Вдобавок, в контексте патриархальной культуры, где понятие о чести весьма высоки, поступок младшего сына унижает честь и достоинство отца. 

Фото носит иллюстративный характер.

Как же собирается поступить отец? Он молчит. Более того, он уважает настойчивость своего непутевого сына и отдает-таки ему часть его наследства. Такой поступок захватывал дух у слушателей Иешуа. Решение отца отдать наследство и отпустить сына рвёт все шаблоны и представления о том, как должна выглядеть отцовская власть в семье.

Что это за отец такой? Почему он не проявит свою силу и характер на подобие «любимую не отдают»? Как это так? Ведь он соглашается с сумасбродством своего сына, и теряет собственное же достоинство, поставив под удар честь своей семьи и своего имени?

На дне

Итак, сын покидает отцовский дом вместе с  «правильным» братом, чтобы попытать счастья в «далёкой стране», но теряет всё и опускается на дно своего бессмысленного существования. Оставшись без средств, страдая от голода в абсолютном одиночестве, вдалеке от отчего дома, без поддержки семьи, в конце концов, после невероятного взлета, благодаря деньгам отца, теперь он вынужден стать рабом у какого-то язычника, чтобы сторожить самых ненавистных любому еврею домашних животных — свиней.

Фото носит иллюстративный характер.

Опустившись на дно своего бедственного положения, в уме сына проступают контуры отца, а если быть точнее, мысли, что у отца в доме много хлеба, а ему приходится набивать свой желудок подножным кормом подобно свинье. Где-то там, далеко, есть дом, есть отец и много хлеба, — а он здесь, по глупости и непроходимой тупости. Как сказано в тексте, блудный сын «приходит в себя», и решается на очень важный и отчаянный шаг:  «Встану, пойду к отцу моему». Фигура отца кажется ему строгой, он ждёт холодного приема, ведь он понимает, что своим поступком обесчестил себя, отца, достоинство своей семьи, и, в конце концов, восстал против самого Бога.

Назад к жизни

Фото носит иллюстративный характер. Фото: Flash Dantz

Он не мог представить себе, что всё это время отец ждёт возвращения своего беспутного младшего сына. И вот, однажды, на горизонте отец видит как уныло и робко плетётся фигура его глупого сына. И это самый потрясающий фрагмент притчи — вместо того, чтобы при встрече окатить его холодным презрением, отец «сжалился» над его бедственным положением. Он как будто теряет контроль: забыв о возрасте и о достоинстве, он бежит навстречу сыну, нежно обнимает, целует и принимает его в свои объятья. Действия отца полны материнской любви. Его тёплые объятья и поцелуи на виду у всей деревни — верный знак принятия и прощения. Уверен, что слушатели Иешуа невольно плакали от такого неожиданного поворота семейной трагедии.

На виду у всех жителей деревни, отец восстанавливает честь сына: он одевает его в «лучшую одежду», которая только была в доме, даёт ему перстень и обувает его в сандалии. Чтобы закрепить эффект, он закатывает большой пир для всех жителей посёлка. Отец приказывает заколоть откормленного телёнка. В галилейских семьях земледельцев телёнка резали очень редко, это считалось большим расходом. Делалось это лишь по большим праздникам, чтобы разделить угощение с соседями.

На центральной площади деревни отец устраивает пляски. Он считает, что возвращение сына — это событие намного важнее и превосходнее, чем любая свадьба: «Этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся». Наконец‑то они всей семьей заживут достойно и счастливо».

Обратите внимание на слова: «сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся». Уход из отчего дома — подобен смерти. Не буквальной. На это время блудный странник умер как сын. Но, вернувшись домой, он воскрес. Это и есть главный смысл воскресения из мертвых в Новом Завете. Эта идея уходит глубокими корнями в Ветхий Завет.

Фото носит иллюстративный характер.
  • Это история Адама и Евы — «если съешь — в тот же день умрешь» (Быт. 2:17). Вкусив плод, они «умерли», нарушив завет с Богом, избрав путь на самоопределение и взяв от жизни «всё», подобно блудному сыну.
  • Это история Израильского народа — он нарушил завет и был рассеян по миру, подобно блудному сыну. Это тоже смерть, но «заветная», в том смысле, что народ умер как субъект Божьего договора. Пророк Иезекииль видит народ в образе долины, наполненной сухими костями (37 глава).

«Мы все заблудились, как овцы, разбрелись кто куда» (Ис. 53:6).

  • Это история любого человека без Бога — каждый из нас мёртв, в том смысле, что мы решаем сами строить свою судьбу, игнорируя или отрицая Бога.

И только возвращение к Богу может вдохнуть в нас новую жизнь. Это и есть воскресение из мертвых. Иначе как понимать слова Павла:

«Но Бог, богатый милостью, по великой Своей любви, которой Он полюбил нас, мертвых от грехов, оживил нас вместе с Христом. По доброте Его вы спасены! Вместе с Христом Иисусом Он воскресил нас и усадил в небесах рядом с Ним, чтобы через Христа Иисуса явить всем грядущим векам неизмеримое богатство Своей милости, Своей доброты к нам. Вы спасены — через веру — Его великой добротой! И не за ваши заслуги — это Божий дар!» Еф. 2:4-8

 «Смерть» старшего сына

Итак, тот кто «умер» — ожил. Но тот, кто считался живым — умер.

К сожалению, на празднике отца не оказалось старшего сына. Оно и понятно, ведь весь день он провёл в праведных трудах и вернулся поздним вечером. Но когда услышал «пение и ликование», — остолбенел. Он ничего не понял. Его ярость заставила чувствовать себя чужим не только на этом празднике, но и в семье. С этого момента, потерялся старший сын. Он захлебнулся собственной досадой.

Отец выходит на встречу и к нему, чтобы пригласить его присоединится к празднику. Он обращается к нему с той же любовью, с какой он встретил младшего сына. Отец не приказывает и не повышает голоса. Подобно матери, он снова и снова упрашивает его прийти на праздник. Именно в этот момент сын даёт волю своему гневу.

Фото носит иллюстративный характер.

 «А вернулся этот твой сын, который проел все твое имущество с продажными девками, — и ты зарезал для него откормленного теленка!».

Откуда столько гнева у, казалось бы, правильного сына?

Старший сын видел себя в роли раба, который исполняет все приказы главы дома. За все это время он так и не познал радости отцовской любви по отношению к себе. Задумайтесь на мгновение, самопожертвование старшего сына сделало его сердце жестким и черствым. Все это время он не жил в семье, как полагал отец. Он просто работал, он не был сыном, а зарабатывая право зваться сыном. И вот, когда отец проявляет милосердие к младшему, вся его «правильность» в одно мгновение сменилась презрением к отцу и к младшему брату.

Возвращение брата и радость отца вызвало у него невероятную ярость, что выдало с головой  подлинную мотивации своих «праведных» и непосильных трудов — правда в том, что он никогда не любил отца, а все его труды откладывались в нем в виде пассивной агрессии, которая вырвалась наружу в самый важный и поворотный момент жизни.

Риторика старшего сына — это квинтэссенция рационалистической и прагматичной религиозности, в которой Бог — это всего лишь ресурс, средство достижения целей, Он просто тот, кто должен поступать так, как  считаю я.

Несмотря на всю злость старшего сына, отец продолжает обращаться к нему с особой нежностью. В оригинальном тексте отец называет его tefenow, ласкательным словом, которое можно перевести как «мой любимый сын», «мой малыш».

Через призму отцовского сердца ему все видится по-другому. Пришедший издалека сын не развратник и мот, а тот, кто «был мертв и ожил». А сын, не желающий участвовать в празднике, вовсе не раб, а любимый сын, который может жить в радости вместе со своим отцом, разделяя с ним все богатства.

Единственное желание отца — снова увидеть своих сыновей, сидящих за одним столом, братолюбиво разделяющих праздничную трапезу.

Что же дальше?

Здесь Иешуа прерывает свой рассказ. Чем закончилась эта захватывающая история? Что чувствовали отцы, навсегда закрывшие двери для своих сбежавших из дома детей, которые захотели испробовать новых приключений? Что ощутили те, кто презирал таких авантюристов как младший сын, кто покинул деревню ради того, чтобы уехать жить в Сепфорис или Тибериаду?

Что испытали те, кто годами жил вдалеке от Бога, вне Завета, предав забвению Божий завет с Израилем? О чем подумали те, кто верно чтил Закон, тихо презирая грешников, сборщиков налогов и проституток?

Я уверен, что в начале истории слушатели поспешили осудить непоследовательное поведение отца, у которого, в рамках патриархальной культуры, было достаточного авторитета, чтобы навязать свою волю сыновьям. Но заслышав о невероятном сострадании, и наблюдая, как отец прощает и по-матерински принимает своего блудного сына, а затем смиренно обращается к старшему, страстно желая всех примирить на празднике, слушатели были обескуражены и взволнованы.

Неужели Бог именно такой? Неужели Он походит на отца, который не хранит наследство для Себе, полностью уважает выбор своих детей, не одержим Своей моралью, жаждет для них достойной и счастливой жизни, рвёт стереотипы о справедливости и праведности?

В центре религиозного восприятия жизни Иешуа — Бог-Отец, с распростертыми объятиями встречающий «потерянных», блуждавших вне дома, и умоляющий тех, кто Его уважает и слушает, принимать всех с состраданием.

Фото носит иллюстративный характер.

Эта притча революционна для иудаизма второго Храма. Отец с невероятной любовью смотрит на Своё творение и желает привести человечество к праздничному пиру, где торжествует жизнь, прощение и окончательное освобождение от всего, что порабощает и унижает любого человека.

Иешуа говорит о Божьем Царстве, где происходит великолепное застолье для всех, где звучит радостная музыка, где пляшут люди и радуются о потерянных душах, которые вернулись к жизни. Этот мир Божьего Царства наполняет нежность и принятие сострадающего Отца. Настоящего Отца, в котором нуждается человек.

Такова Радостная Весть от Бога. 

Нам нужен настоящий Отец

На мой взгляд, главным героем притчи является не младший сын (хотя в тексте ему уделяется много внимания), и даже не старший, хотя эта версия самая близкая к ответу. Дело в том, что все притчи 15 главы Евангелия от Луки произнесены в ответ на ропот «праведников», которые с презрением относились к соплеменникам, далёким от Божьего Закона — мытарям, грешникам и проституткам. Но именно они окружали Иешуа.

Но самой трагичной фигурой этой истории является фигура отца. Только представьте себе, что он сначала испытал на себе, когда ушёл младший сын, а потом, когда обозлился старший.

Фото носит иллюстративный характер.

Центральной фигурой Божьего Царства является Небесный Отец, который пришёл в лице Иешуа, чтобы пригласить в Свои отцовские объятья потерянного человека. Это и есть Радостная Весть. Нам нужен настоящий отец! И Он существует!

Критика

В свое время, когда я знакомился с психоанализом, идея Отца воспринималась по-разному. Зигмунд Фрейд, один из отцов-основателей современного психоанализа, именовавший себя «материалистом», «атеистом», «безбожным медиком», «неверным» и «неверующим» в своих работах, в автобиографии, в письмах, утверждал, что:

«Психоанализ показал нам, что Бог как личность с психологической точки зрения есть не что иное, как возведенный на небо отец…».

Иными словами, по мнению Фрейда, идея Небесного Отца в религии — это рудимент защитного механизма человеческой психики. По его мнению, он был выработан с годами, чтобы человеку справиться со своей беспомощностью перед лицом жестокой реальности. Несмотря на то, что человек взрослеет, он все равно чувствует себя как потерянный малыш. Фрейд считал, что человеку нужно повзрослеть и оставить «детские сказки религии».

Такого рода протест против религиозности выводит человека на иной путь самосознания. Значит, надо мной никого нет? Значит, я не перед кем не обязан отчитываться? Значит, я могу делать всё, что захочу? А есть ли тогда мораль? Кто сказал, что вот это — хорошо, а вот это — плохо? Отрицание человеком надличностной Силы (Небесного Отца) неизбежно приведёт к катастрофе, в которой оказался младший сын.

Спорить с тем, чтобы быть взрослым, следовательно, уметь брать ответственность за свой выбор, трудно. Да и не нужно. Бог Иешуа хотел бы видеть взрослость в верующих. Такую же взрослость, какая была у Самого Иешуа.

«…пока мы все не достигнем наконец единства в вере и познании Сына Бога и встречи с Совершенным Человеком, с Христом, образцом совершенной зрелости. Мы больше не должны быть малыми детьми». Еф. 4:13-14

Иешуа, будучи образцом зрелости, не был «мямлей» или неуверенным в Себе человеком. Напротив, благодаря своей полной зависимости от Небесного Отца, Он был храбрым, справедливым и честным, и в то же самое время нежным, любящим и принимающим человеком. То есть, психически здоровой личностью.

Напротив, активное отрицание вшитой в нас нужды в Небесном Отце, супер взрослым, не утверждает ли обратное? Не указывает ли этот протест на то, что мы отчаянно нуждаемся в Его существовании? Если какой-то предмет желанен, это вовсе не значит, что он не существует — само желание может быть доводом в пользу его бытия.

Клайв Льюис, британский христианский мыслитель, находил этому подтверждение в своей жизни. На протяжении своей жизни Льюис время от времени, будучи атеистом, честно признавался, что находил в себе глубинное стремление к тому, что он называл словом «радость», за которой стояло желание вступить в отношения со своим Творцом. Позже Льюис приходит к выводу, что наши желания направлены на то, что существует.

«Живые существа не носят в себе таких желаний, которые невозможно удовлетворить, — продолжает он. — Младенец чувствует голод: и да, существует такая вещь, как пища. Утенок хочет плавать: и в самом деле, существует вода. Человек испытывает сексуальное желание: да, его можно удовлетворить».[1]

Все мы носим в себе глубинное стремление, мы желаем вступить в отношения с нашим Творцом. Новейшие исследования в нейробиологии могут сюда кое-что добавить. Некоторые факты говорят о том, что в мозг человека «вшита» (генетически запрограммирована) вера, так, по крайней мере, считает Newberg.[2] Быть с Отцом, быть принятым Богом, испытывать принятие и прощение — глубинная нужда каждого человека.

Какая твоя вера?

Фото носит иллюстративный характер. Фото: Markus Frieauff

История о добром отце поднимает вопрос о природе твоей веры. Из портретов двух сыновей выходит, что вера есть двух категорий: внутренняя и внешняя.

Подобно старшему сыну, люди с внешней религиозностью мотивированы потребностью обрести статус или же получить всеобщее признание других людей.

При внутренней религиозности вера является частью внутренних процессов жизни и глубинных перемен, именно она оказывает влияние на человека.

Считается, что верующие этой категории часто могут назвать конкретное время, когда обрели веру и какие именно перемены с ними происходят. Такая вера благотворно сказывается на психическом состоянии верующего человека, поскольку через тернии они направляются к звездам. Они выносят свои внутренние конфликты наружу и преодолевают их. А вот внешняя религиозность отрицательно сказывается на физическом и эмоциональном здоровье не только отдельного человека, но сообщества.[3]

Иешуа вызывал к сердцу людей, чтобы признали свое банкротство, вернулись к Небесному Отцу, чтобы восполнить пробелы в своей жизни. Внутри каждого из нас находится дыра, которую под силу заполнить только Богу Отцу.


[1] Lewis, Mere Christianity, bk. V, ch. 1

[2] Newberg  et al., Why God won’t go away?

[3] Allport and Ross, “Personal religious orientation and prejudice”